Мамина соседка позвонила, сказала, что мама болеет. Чем конкретно, не сообщила, но рассказала, что скорая ездит к маме каждый день.

Я сразу маме позвонила, она не ответила. Я написала сообщение, стала ждать. В течение дня номер мамы ещё раз пять набирала, без ответа. Начала паниковать. По дороге с работы домой перезвонила соседке, попросила, чтобы она к маме сходила. Стала сидеть и ждать.

Второй звонок соседки тоже не обрадовал: голос мамы слышно, но дверь открыть она не смогла — прокричала, что голова кружится, ноги не держат, а телефон далеко, даже позвонить никому не может.

Я написала мужу, чтобы он забрал дочку из садика и помчалась к маме, за двести километров от города. Меня трясло, в голове против воли крутились кошмарные сценарии. В тот момент я даже не вспомнила причину, по которой не была у мамы четыре года.

Добралась, поднялась, постучалась. Услышала шаги, мама открыла дверь. Розовощёкая, пышущая здоровьем мама.

— Заходи, гостьей будешь, — усмехнулась она.

— Ты как?

— Жить буду. ВСД у меня. Плохо. То голова кружится, встать не могу, то сердцебиение нащупать не могу, то такое чувство, что сейчас умру.

— Врачи что говорят?

— Жить буду. Химии навыписывали. А я ромашку пью, говорят, помогает.

Я прошла на кухню, поймала мурашек от воспоминаний четырёхлетней давности, быстро выбросила эти мысли из головы. Мама положила передо мной несколько выписок и пару рецептов.

Пока мама рассказывала о хождениях по врачам, я гуглила препараты, которые ей выписали. Антидепрессант, витамины, ноотропы. Обследование мама прошла, здорова по всем фронтам: ЭКГ, кардиолог, терапевт, анализы. Лечение назначил невролог.

— Давай схожу, куплю тебе всё? — предложила я.

— Нет! Я это пить не буду! У соседки такое было, она ромашкой вылечилась.

— Я тебя правильно поняла, лечиться ты не собираешься? — мама кивнула. — Хорошо. Тогда скажи соседке, пусть она мне больше не звонит, — я встала из-за стола, пошла в коридор.

— И ты так просто уйдёшь? — удивилась мама.

— Ты извиниться хочешь? — спросила я.

Ответа на вопрос я не дождалась, спокойно надела обувь и куртку, вышла из квартиры, спустилась к подъезду, села в машину. Достала сигарету, я редко курю, бросила, когда забеременела, но иногда очень хочется, поэтому пачка на такой случай в сумке лежит.

Затянулась, вспомнила, как приезжала к маме в прошлый раз.

Это был Новый год. Я только узнала о беременности, первым делом сообщила мужу, потом позвонила маме. Мама пригласила нас с мужем отпраздновать у неё. Мы согласились. По дороге к маме заехали в магазин, купили всё необходимое для праздничного стола. С мамы были оливье и торт, с нас всё остальное.

Для селёдки под шубой я взяла солёную красную рыбу, свекровь как-то таким салатом угостила, мне очень понравилось, с тех пор сама стала с красной рыбой делать.

Приехали, разгрузились. Муж собирал ёлку и чинил розетку, мы с мамой суетились на кухне. Конфликт начался из-за рецептуры селёдки под шубой. Мама специально для него купила жирную сельдь на развес и уже почистила рыбу, подготовив к разделке. Я начала настаивать на моём варианте с красной рыбой, мама — на своём.

Я напомнила маме, что мы поделили новогодний стол: она делает оливье и печёт торт, остальным занимаюсь я. Поэтому решать, какая рыба будет в салате, тоже должна я.

Мама взбеленилась от моих слов. Сказала, что я стала шибко умная. Я ответила, что это нормально — людям с возрастом свойственно умнеть. Не знаю, что именно показалось маме обидным в моём ответе, но она взяла свою селёдку с тарелки и ударила меня ей по лицу.

Вы когда-нибудь получали рыбой по лицу? От родной матери? Будучи при этом беременной? И не надо, так себе ощущения.

Минута молчания. У меня на глаза навернулись слёзы. Мама бросила рыбу на стол и ушла в комнату. Я позвала мужа, сказала ему, что мы уезжаем, и пошла умываться.

Когда мы одевались, мама вышла в коридор и молча на нас смотрела. Я у неё спросила, не хочет ли она извиниться.

— За что мне извиняться? — с удивлением спросила она.

Муж начал повышать голос на маму, высказывая сомнения в её умственных способностях, я его успокоила. Мы уехали. Всё купленное оставили там. У меня появился синяк на скуле, такой силы был удар.

После этого случая в гости к маме я не ездила, мы даже не созванивались. Внучку она не видела. Хотела бы — позвонила бы. Но мы же гордые, не можем сказать одно слово — прости.

Вернулась домой поздно, дочка уже видела десятый сон. Муж молча меня обнял, а я заплакала. У меня у самой дочь, когда-нибудь она будет ждать ребёнка, и мне даже в голову не придёт её ударить. Мне сейчас-то это в голову не приходит, как бы она не напакостила! Не только детей бить нельзя, никого бить нельзя!

Умом я понимаю, что мама у меня одна. Я думала, со временем обида утихнет, но она не уменьшилась ни на йоту. Мне кажется, что всё это случилось вчера. Я жду извинений. Она виновата, она должна извиниться, кто бы что не говорил. Записано со слов Татьяны.